October 16, 2012

Dynamic Wave of French Collectors

By DEVORAH LAUTER

PARIS — When Sandra Mulliez received a private Facebook message from a stranger inviting her to see the work of Armen Rotch, a little-known Armenian artist based in Paris, she hesitated, but only for a split-second.

“I thought, ‘I never do this. I’m going to do this,”’ said Ms. Mulliez, the Brazilian-born art collector who founded the nonprofit organization SAM Arts Projects in 2009 with her French husband, Amaury Mulliez, to promote and finance French artists internationally, as well as foreign artists from emerging countries within France.

Ms. Mulliez arranged to meet the artist’s wife, Gilda Guegamian, who drove her to Mr. Rotch’s studio in a suburb southeast of Paris.

Now the stairwell windows and one of the larger rooms at the SAM Arts headquarters in the 14th Arrondissement of Paris, are draped with Mr. Rotch’s sculptural paintings, which are fabricated from tea bags. The exhibition of Mr. Rotch’s work, along with works by the Brazilian artist Brigida Baltar, will be part of the “Parcours V.I.P.” — a circuit of major galleries and exhibitions shown to important guests — at the 39th International Contemporary Art Fair in Paris, or FIAC, for its French acronym, which is running from Thursday through Sunday.

“This is fantastic,” said Ms. Mulliez, watching the couple install the exhibition earlier this month. Gesturing in the air in wide strokes, Ms. Mulliez said she liked the “deconstructed,” larger piece of Mr. Rotch’s work, where tea bags were ripped from parts of a larger canvas, leaving behind stains. “I can’t explain what they are, but I like it,” she said.

Ms. Mulliez is one of a growing number of “activist” art collectors and gallerists in France who, alongside collecting artworks, are looking to support artists and to better involve them — and often France as a whole — in the international contemporary art world. They aim to do this partly by promoting French artists abroad and at international venues at home and partly by exhibiting lesser-known contemporary foreign artists in France, which opens up the French art scene. But they face an uphill battle.

For years, French participation in the contemporary art world has been viewed as relatively sluggish compared to its British, Chinese, German and American counterparts. This has been attributed in part to the country’s largely state-funded arts system, which, while ensuring a plentiful flow of money, was also seen to bias the art market and limit the dynamism of the arts scene, by imposing its own criteria as to what constitutes great art. Another possible factor is a French tradition of perceiving the contemporary art market as too commercial and a tendency to hide evidence of material success, with many French collectors storing art works rather than displaying them.

As the state has increasingly had trouble funding ambitious projects in the arts and has reduced its budget, however, independently funded networks and individuals have chosen to step in where the state has fallen back, supporting artists and trying to internationalize the French scene, while a small but growing number of collectors have chosen to exhibit parts or all of their private collections to the public.

Inspired by collectors abroad, and a few pioneers at home, France has, in the past few years, “produced a generation of people that are actually quite activist and quite militant,” said Jennifer Flay, the director of the FIAC. These art patrons, she added, are “proving that France is not only producing art, but that collectors are actually producers of cultural energy, cultural instruments, and that they can be very effective.”

Ms. Mulliez, whose organization includes a prize for emerging artists and a residency program, said she believes in taking risks to support new talents and building international networks with the aim of helping artists get noticed abroad. SAM Arts funds and helps organize independent projects and museum exhibitions for contemporary artists in France and abroad, while also acting as a kind of public relations agent for little-known artists. “When the artist arrives here, nobody knows who he is, when he leaves… This is like a trampoline,” she said.

She recently organized a prolonged exhibition of the works of her organization’s artists at the Museu Brasileiro da Escultura in São Paulo and is planning a new show in Mexico. “I see these good projects and I want to help them happen,” she said. “You have to help … and there’s less public money, so you’ve got to invest yourself.”

The French collector Steve Rosenblum, who, with his wife, Chiara Rosenblum, started one of France’s first private-gone-public collections, Rosenblum Collection & Friends , agrees that art patrons have to take risks in order to help artists.

“Hiding work in a warehouse or a house is the opposite of what an artist wants,” said Mr. Rosenblum, one of the founders of the French e-commerce Web site Pixmania. The couple opened a large space in the 13th Arrondissement in Paris in 2010. Their next display, “Crossing mirrors,” an interplay between contemporary and tribal art, opens Thursday to tie in with the opening of the FIAC.

Alongside the couple’s own works, collectors from around the world are invited to loan works to the space (hence the “Friends” concept). “We said we’ll take the risk, and exhibit, and we’ll support artists, especially when they’re young,” Mr. Rosenblum said.

“We also show artists who are well-known abroad, but not necessarily in France,” Ms. Rosenblum added, pointing out that as individuals, they are able to take “the risks that institutions can’t.”

Within the last decade, internationally-minded initiatives by key institutions and individuals in the Paris art scene — like the Palais de Tokyo museum, which exhibits young artists; the Maison Rouge foundation, overseen by the collector Antoine de Galbert; and the young collector Guillaume Houzé of Galerie des Galeries — have helped to bring emerging artists from all over France into a wider public view.

The Marcel Duchamp prize, created in 2000 by the Association for the International Diffusion of French Art or Adiaf, which is chaired by the French collector and art patron Gilles Fuchs, is another key tool in bringing French artists to a wider audience. The prize is awarded each year during the FIAC and winners, who include Laurent Grasso, Cyprien Gaillard, Mircea Cantor and Tatiana Trouvé, have gone on to become global art stars. The winners receive €35,000, or about $45,000, as well as a solo show at the Centre Pompidou in Paris, but, more importantly, they also gain a wider international credibility.

Five laureates of the prize, for example, will be showing their work at the Los Angeles Municipal Art Gallery from Nov. 29 through Jan. 7, in conjunction with FLAX (France Los Angeles Exchange) an organization that works in partnership with the Palais de Tokyo, the Adiaf and the Los Angeles department of cultural affairs to connect emerging French and Californian artists.

The FIAC’s success in recent years, meanwhile (this year over 65,000 visitors are expected to attend and more than 180 galleries), continues to attract top international galleries and collectors, providing a crucial opening for French galleries and artists looking to break into the international scene.

“The FIAC’s new status is linked to the improved image of contemporary art in France in recent years, and has almost certainly pushed some art lovers to start collecting,” said Cyril Mercier, a specialist on the French art scene whose doctoral thesis, completed this year at the Sorbonne Nouvelle, Paris III university, focused on the role of collectors in the contemporary French art market. Mr. Mercier said he had notably seen an increase in younger art collectors in France, attracted to a contemporary art scene become more glamorous since intertwining with the fashion and design world. And, he added, many of these collectors take an activist role.

“Collectors are clearly becoming more involved in attempts to distribute French contemporary art more widely throughout the world,” said Mr. Mercier.

The French gallery owner Emmanuel Perrotin, who has long had international ambitions for his artists, who include Sophie Calle, Maurizio Cattelan and Xavier Veilhan, and who opened a new space in Hong Kong in May and plans to open another in New York, said that it has become increasingly easy to export French artists abroad. “I have noticed an enormous evolution,” Mr. Perrotin said. But, he added, French artists need gallerists or collectors who are willing to take the risk to support them and, crucially, to provide them the means to display their works internationally.

“I start on the principle that it will work,” he said of his attitude toward working with new French artists. “You have to dare to do it, and make other galleries want to take these artists as well.”

New York Times

Le silence infusé d’Armén Rotch

par Sylvie Carbou

Artiste arménien installé en France, Armén Rotch expose au château ses dernières réalisations dans le cadre de l’exposition « Art and Food ».

« Depuis 12 ans je travaille sur les sachets de thé usagés ; on les collecte pour moi, j’en reçois de partout, d’Australie au Canada… », raconte l’artiste. « A Tourrettes, de pleins cartons m’attendaient. J’ai ainsi pu réaliser cette installation entièrement tourrettane. Les sachets humides et froissés me parlent du silence, celui qui s’installe au réveil quand tout est encore en suspend ».

_________________________________________________________________________________

Douai : l’art contemporain s’expose en friche avec Hybride 3

Publié le 12/09/2015

J.-F. GUYBERT

Pas moins de quarante-deux artistes participent cette année à la troisième mouture d’Hybride. Construite autour du thème des fragmentations, elle offre à voir de nombreuses approches de l’art contemporain par des artistes pas forcément médiatisés, ce qui en fait aussi le charme.

Après l’hôpital général, cette fois c’est dans les locaux d’une ancienne imprimerie que s’est ouverte samedi la nouvelle édition de la biennale consacrée aux œuvres d’artiste contemporains, organisée par l’association SMAC. S’ils n’ont pas tous la notoriété d’un Ervin Wurm, ou d’autres pointures elles aussi présentes, nombre de participants ont été choisis par Paul Ardenne, commissaire de l’exposition, pour la pertinence de leur travail. Dès l’entrée, Maud Parello vous happe et vous invite à voir plus loin avec son enfilade de paires de chaussures. Elle les a toutes portées et sont ici présentées par ordre chronologique. Une réflexion sur ce qu’est une vie…
Agnès Pezeu, au travers de Léonie et Ocelot, pointe du doigt la menace pesant sur des animaux en voie de disparition, notamment les félins. Arménien d’origine, Armen Rotch a lui utilisé des sachets de thé usagés. Pour Continuum, fragment 1, il dit en avoir empilé environ 200 000, collectés dans le monde entier.

On pourrait aussi citer l’Américain Conrad Bakker. Il a peint et accumulé différentes couvertures du célèbre roman de Georges Perec, Les Choses, créant ainsi une surprenante collection. Mehdi-Georges Lahlou a accumulé soixante-douze vierges. Bustes blanc à la tête voilée. Une armée bien dérangeante.
Avec Le prêcheur et le dictateur, Freddy Pannecocke s’est attaqué aux destructions des antiquités par des barbares modernes. La toile en deux panneaux d’Alexandrine Deshayes évoque l’enlèvement de jeunes Nigériennes…
Impossible de les citer tous, mais la proposition est très riche et mérite le détour. D’autant qu’elle ne se limite pas à ce seul lieu.
Il est également prévu diverses animations autour de l’exposition. Cerise sur le gâteau, vous pourrez même, avec un peu de chance, passer 5 mn de relaxation dans les bras d’un artiste, Tata Jacqueline, et vous faire bercer par son rocking-chair !

Hybride 3, 6 rue Escoffier, près de la gare, à Douai. Ouverte tous les jours de 14 h à 19 h, sauf le lundi, jusqu’au 4 octobre. Entrée gratuite. Programme complet sur www.smacasso.fr ou au 07 77 07 50 09.

L’oeil infusé Exposition d’Armén Rotch à Paris

par Chakè Matossian

Nor Haratch Hebdo – N°42 publié le 6 avril 2017

ИСКУССТВО ЧАЙНЫХ ПАКЕТИКОВ 04.09.2020

Армен Ротч (Армен Аджян), художник, ныне проживающий в Париже, начинал свой творческий путь давно, когда впервые были представлены его работы в армянской группе «Черный квадрат», в которой он состоял в те годы, затем, в 1988-м году с авангардистами группы « Третий этаж », участвовал в « Первом слёте авангардистов СССР » в Нарве (Эстония), в 1989 г. на выставке « Авангард Армении в Париже » и в 1990 г. на выставке « Третий этаж в Копенгагене ». В начале 90-ых годов он обосновался во Франции, где выставлялся в галерее Гарика Басмаджяна в Париже, затем в городе Шарантон в музее «Искусство и свобода» состоялась персональная выставка его работ. Жена, искусствовед Жильда Гегамян, писала, каким образом художник Армен Ротч «выковал себя, не поддаваясь влиянию действующих в те годы идеологий, пребывая в полнейшей тишине и одиночестве».

– Как рано вы стали интересоваться искусством?

– Я стал заниматься искусством, поступил в художественное училище, где обучился разным ремеслам. В училище я познакомился с ребятами, которые умели думать иначе, и тогда вместе с ними я прошел весь творческий путь. К ним относятся художники Кики (Григор Микаелян) и Мартин Петросян. Для меня стало большим потрясением, когда я впервые в иллюстрациях увидел работы Казимира Малевича и Василия Кандинского. Я сразу понял, что буду работать в стиле абстракции. Потом в дальнейшем в альбомах и книгах мне стали попадаться работы и других абстракционистов.

– Но ведь существовали проблемы с доступом к информации.

– Проблемы были, потому что абстрактное искусство было запрещено. Эту проблему отчасти мы старались разрешить тем, что находили кое-какие книги по искусству в букинистическом магазине, который находился в центре Еревана. Первой моей находкой был альбом известного немецкого живописца Давида Каспара Фридриха, одного из наиболее значительных художников периода романтизма в Германии, там же я нашел книгу с иллюстрациями работ Питера Брейгеля Старшего, кое-какие книги мне присылались из Москвы, потом я получил из Францииальбомы художников – абстракционистов Жоржа Матье и Антони Тапиеса. Их работы стали для меня полным откровением, и я прикладывал усилия, чтобы освоить их приемы.

– Первые творческие шаги вы делали в советские годы, живя в Армении, наверно, художнику-авангардисту приходилось нелегко?

– Трудность заключалась в том, что авангардисты были просто-напросто отвергнутыми и нигде не выставлялись. Мы словно оставались в стороне от всех официальных художественных мероприятий, которые проходили в стране, и тогда мы стали сами решать свои собственные задачи. Таким образом сформировалась творческая группа «Арт-бункер», где мы могли выставляться, встречаться и обсуждать художественные проекты, дискутировать, находить новые решения. На территории института физики мы организовали авангардистскую выставку, на которую пришло много зрителей, некоторые даже представления не имели, что в искусстве существует такое направление, как абстракционизм.

– А каким образом вы пришли к тому, что искусство можно создавать из чайных пакетиков?

– Я в основном создавал абстракции, когда однажды обнаружил, что можно строить композиции из использованных чайных пакетиков. Это произошло случайно: я страдаю бессонницей и очень рано просыпаюсь, первое, что я делаю проснувшись, готовлю кофе или чай. Каждый раз, когда я пил чай, я откладывал окунутые в кипяток чайные пакетики на бумагу, лежащую на столе, и через некоторое время обратил внимание, что их количество становится все больше и больше. Пакетики высыхая получались разных оттенков и когда их набралось заметное количество, я составил из них небольшую цветовую композицию и попробовал создать изображение из несколько большего количества таких же пакетиков, тогда я принялся их откладывать и собирать, через какое-то время пришлось даже обратиться за помощью к другим людям, в то время, я преподавал в одном из учебных заведений и попросил своих учеников принять участие в процессе и собирать использованные чайные пакетики, мне помогали и соседи, тогда и появилась возможность создавать значительно большие композиции. Спустя некоторое время я обратился за помощью по интернету, тогда к нам стали поступать чайные пакетики большими коробками, и благодаря такому участию мои работы стали очень пространственными.

– А в каких странах и с каким успехом вы выставляли инсталляции из чайных пакетиков?

– Из чайных пакетов я изготовлял инсталляции в городах Франции и Италии, одну инсталляцию я представил на Стамбульской международной выставке современного искусства. Это происходило таким образом: сначала меня приглашали, я знакомился с территорией и изготовлял инсталляцию на месте, иногда даже появлялись волонтеры, принимающие участие в процессе, в таких случаях я управлял ситуацией, давая рекомендации своим помощникам. Пока шла работа над инсталляцией процесс, словно, превращался в чайную церемонию, поскольку все пространство наполнялось чайным ароматами разных сортов.

– Можно ли считать, что эти проекты являются и интерактивными?

– Где-то да, потому что они строятся благодаря общим усилиям. Когда люди из самых разных стран, разных рас и национальностей шлют мне чайные пакетики, все эти пакетики сливаются вместе в общей гамме, выстроившись в единое изображение, и люди, которые никогда не встречались друг с другом воссоединяются. В этом смысле, благодаря коллективному участию, работа становится общей.

– А возможно ли чем-нибудь заменить чайные пакетики?

– Со временем я нашел способ вместо чайных пакетов использовать штриховку поверхностей и рисовать геометрические конструкции, посредством которых я стал получать трехмерные изображения, в этих случаях штрихи и наплывы цветов, следы и царапины превращаются в изображения, где встречаются воспоминания и противоречия, уверенность и сомнения. Выбранный участок постепенно превращается в сетку нерешительностей и нерегулярных ритмов, позволяя повторно подтвердить в пространстве собственные приемы.

– А можно ли таким же образом получить фигуративные изображения?

– Разумеется можно, но искусство для меня – это высокое понятие, которое никак не соприкасается с реальностью и находится за пределами изображения реальных объектов. Повседневность и без того ставит перед нами множество проблем, которые требуют разрешения, и не нужно перегружать ею еще и творческое измерение. Только искусство дает возможность немного отстранится от реальности и перейти на другой уровень.

– Переехать во Францию и оставаться там действующим художником тоже, наверно, было непросто?

– Во Франции я сначала переехал к родственникам, у которых жил, пока я не женился и не привел свои дела в порядок. В течение всего этого времени я продолжал рисовать, но искусство, которое я создавал, здесь никому не было нужно и вежливым образом отвергалось. Мне даже как-то пришло письмо из местного районного культурологического объединения, где очень вежливым образом разъяснялось, почему им неприемлемо то искусство, которое я создаю. Причина заключалась в том, переехав во Францию я перевез в их страну свою мертвую творческую базу, которой обладал у нас в стране в советские годы, в результате у меня возник большой глубокий коллапс, от которого нужно было срочно избавляться, иначе выходило так, что страна, откуда я уехал, очень скоро меня забыла, а страна, в которую я прибыл меня не принимала. Потребовалось много времени и больших усилий, чтобы я мог вырваться из создавшейся ситуации и сумел, преодолев себя, работать по-другому. На то, чтобы делать легкие штрихи и черточки меня натолкнула мысль о ниточках использованных чайных пакетиков, и переход к штриховке произошел весьма гармоничным образом, превращая процесс изображения в медитативное состояние и минимализм.

– Какие художники являются для вас любимыми?

– У меня их много: я особенно люблю художника Николя де Сталь, творчество которого сильно на меня подействовало. Его произведение, исполненное слоями, было чем-то ошеломляющим. Потом в Париже проходила ретроспективная выставка его картин, от которой я получил колоссальное удовольствие. Очень люблю картины лиричного художника Жоржа Матьё, люблю работы художника Антони Тапиеса, Клода Моне, новых реалистов, про американское экспрессивное искусство и говорить нечего, только один Виллем де Кунинг чего стоит, Джексон Поллок тоже ему не уступает, но я больше предпочитаю Кунинга.

– А Аршила Горки?

– Очень нравится мне Горки, продолжатель лирического искусства и основоположник экспрессионизма, люблю работы немецкого художника Гюнтера Юккера, мне очень нравятся художники Яннис Кунеллис, Марио Мерц, художники группы «Арте повера»: Александро Мандзони и Альберто Бурри. Мои работы с пакетами и нитками можно где-то связать с творчеством группы «Арте повера», поскольку именно они первыми начали заниматься искусством ресайклинга когда перерабатывая отходы и мусор, стали получать из них новые творческие формы.

– Каких художников вы считаете своими учителями?

– Наверно, все они являются учителями. Но в Ереване был человек, который оставил очень глубокий след на всем моем творчестве. Это был художник Виген Татевосян. Находиться рядом с ним, беседовать с ним было величайшим наслаждением. Мое творчество основано на бергсоновской философии, где первичными двигателями мысли являются подсознание и интуиция. Есть люди, которые обладают картезианским мышлением, которое основывается на последовательном механическом рассуждении, и пока у них не будет достоверных сведений о чем-либо они даже не смогут об этом говорить или думать; у меня это происходит не так, я могу предчувствовать события, а в искусстве такая способность дает очень хорошие результаты.

– Что вдохновляет вас создавать то или иное произведение?

– Нет необходимости в том, чтобы что-то произошло, чтобы я начал творить, я и так все время нахожусь в творческом состоянии, художник всегда пребывает в одиночестве, ему не нужны особые состояния, чтобы он уединился и погрузился сам в себя.

– Что вы думаете об Армении сегодня? Возможно ли развитие искусства в этой стране, или для развития искусства необходимо иметь другие условия?

– Очень сложно заниматься искусством в такой стране, где много насущных проблем, поскольку очень важно, чтобы были разрешены экономические вопросы. И тем не менее, и в Армении есть люди, которые невзирая на окружающие сложности, продолжают заниматься искусством. Только, к сожалению, их заслуги не будут оценены по достоинству, как некогда это происходило со мной, когда мое творчество никто не видел. Но проблема в том, что без их творчества тоже никак нельзя, и иначе быть не может, потому что людям нужно это творчество. Но чтобы сформировалась творческая атмосфера это проблема, потому что, несмотря на то, что внешняя связь существует, условий для того, чтобы искусство развивалось нет. Для того, чтобы это произошло необходимы определенные предпосылки: в наше время, к тому, чтобы возникли арт-группы «Черный квадрат» и «Третий этаж» предпосылкой явилось то, что авангардное искусство было запрещено. Мы старались сильно отличаться от официального искусства, и поскольку наше искусство отвергалось, мы старались сделать так, чтобы оно еще больше не принималось. А сегодня, казалось бы, все свободно, и можно творить как угодно и запретов никаких нет, но это искусство никому не нужно, и руки опускаются и даже противопоставлять себя некому, можешь творить как хочется и выставлять свои работы в музее Генриха Игитяна или в Экспериментальном центре, но, оказывается, что этого недостаточно, и чтобы выйти в реально творческое пространство необходимо решать иные задачи.

– Важно, чтобы работы оценивались?

– Оценка творческих произведений прямо зависит от денег, и это не преувеличение. Может быть, это звучит несколько вульгарно, но это именно так, между ценой и оценкой произведений существует прямая зависимость. Если будет возможность выделить денежные средства и пригласить в свою страну признанных в мире корифеев искусства, они могут с удовольствием приехать в Армению и создать необходимое движение, в результате которого могут возникнуть творческие связи, и это только первые шаги, без которых никак не обойтись, ведь никто не знает, на каком уровне сегодня находится культура Армении.

– Сохранилась ли у вас связь с Арменией, входит ли эта страна по-прежнему в круг ваших приоритетов?

– Связь с Арменией имеется, последнее мое посещение Армении произошло два года назад, перед революцией, и это было четвертое посещение. Но у меня сложилось впечатление, что я вернулся к тому прежнему состоянию, которое когда-то оставил. Страна, конечно, изменилась, появилось много нового, но состояние, в том числе и творческое, осталось таким же. Хорошо, хоть есть люди, которые каким-то образом сохраняют очаг искусства, чтобы огонь полностью не погас.

– Каким должно быть искусство сегодня, при переходе от постмодернизма к метамодернизму?

– Корень «мета» уже говорит о том, что метамодернизм имеет многочисленные разветвления, как метастазы. Эти метастазы уже дошли до Армении, не говоря о других странах. Сегодня, то, что создается в Париже может создаваться и в Ереване, даже переезжать в другую страну стало бессмысленно, и когда имеются социальные сети, нет разницы в какой стране ты находишься, и даже язык уже не проблема. Сегодняшняя проблема заключается в том, что во всем мире создается однообразное искусство, и разница только в рынке, и рынок решает все вопросы.

Беседу вели искусствоведы:

Арутюн Зулумян и Зинаида Берандр